IconSV.ru

Преподобный Хаджи-Георгий - Грек († 1886)

Старец о. Георгий, по прозванию "Хаджи-Георгий", родился в 1809 г. в Турции в селении Кермил, в митрополии Каппадокийской. Богатые по той местности родители его именовались Иордан и Мария. При крещении ему было дано имя Гавриил. По достижении отроческого возраста он был отдан родителями в школу; но грамота Гавриилу не давалась, и в течении четырех лет он не только не выучился читать по складам, но и самый алфавит едва мог заучить. За это учитель в школе и родители наказывали его; от страха наказания он стал бояться и школы и дома и убегал за селение, где проводил время по месяцу и более в тамошних пещерах, которых там великое множество еще от времен языческих, и прятался там до тех пор, пока кто-нибудь из родных не отыщет его. От своей тетки монахини, у которой он иногда бывал в монастыре, он наслышался, что есть святые люди называемые затворниками, которые всегда постятся и молятся Богу. Вот и ему пришло желание: укрыться в тех пещерах, поститься и молиться Богу; и он стал укрываться там часто по долгу, клал множество поклонов, постился дня по три и по четыре ничего в рот не принимая; а когда изнемогал, то питался огородными овощами или дикими плодами растущими в лесу, а хлеба часто и по месяцу не видал. Не оставляла его скорбь о том, что он не мог выучиться грамоте. Бывало сами родители видя его скорбящим говорили ему: - Гавриил, иди в церковь и молись Божией Матери, Она тебе поможет научиться!
В приходском их храме есть чудотворная икона Божией Матери, и вот он, пропостившись 3 дня и положив 1000 поклонов, отправился в церковь; и для того, чтобы не заметили родные, избрал ночное время. Вошедши на паперть он пред церковными дверьми пал ниц на землю и со слезами стал умолять Божию Матерь: - Даждь мне, Матерь Божия, выучиться грамоте! - Вдруг железные двери отворяются: является благолепная Жена, берет его за руку, подводит к местной иконе Спасителя и произносит к Нему: - Сыне Мой, даждь сему отроку Гавриилу выучиться грамоте. С этими словами Она благословила его и дала ему руку поцеловать. - Теперь ты, - сказала Она, выучился грамоте! - Сказав это, Она вошла в северные двери алтаря. Видя, что Она не выходит, Гавриил поспешил за Ней в алтарь; но там не нашел. Обошел потом кругом всю церковь, но Жены нигде не мог найти. Когда настало время богослужения, пришел пономарь и, отворив двери, увидел Гавриила. В изумлении смотря на него, он спросил: - Как ты попал сюда? - Гавриил подробно рассказал о всем случившимся. Пономарь для удостоверения в истине случившегося взял и подал ему книгу и говорит: - На, прочитай; умеешь ли ты читать, как Она сказала, что ты теперь выучился грамоте? - И Гавриил стал читать хорошо и внятно. Тогда пономарь сказал: - Да это была Божия Матерь, а не простая женщина!
С тех пор его родные стали уважать его, и он безбоязненно стал собирать своих товарищей в те пещеры и устроили нечто вроде монастыря, и Гавриила избрали в игумены. В то время ему было около 14 лет, и скоро он с односельчанами поехал в Константинополь.
На пути, проезжая мимо одного места прекрасного и уединенного, ему пришла мысль, здесь в этом лесу должно быть живут пустынники! Гавриил оставил спутников и пошел их искать; но, к прискорбию своему, никого не нашел! Спутников своих он упустил из виду и дорогу назад потерял в лесу. Испугался Гавриил и стал призывать на помощь св. великомученика Георгия, своего соотечественника. Вдруг показался вдали молодой всадник на белом коне и, приблизившись к Гавриилу, говорит ему: - Видно ты дорогу потерял? - Да, потерял, - ответил Гавриил. Всадник был в прекрасном воинском одеянии, и Гавриил не осмеливался с ним разговаривать. - Иди за мной, - сказал он Гавриилу, и вывел его на дорогу, откуда он увидал своих спутников и догнал их.
По прибытии в Константинополь, Гавриил прежде всего поспешил побывать у своего родного дяди, который занимал должность при дворе султана Махмуда 2-го. Он вел большие дела по доставлению разного продовольствия для турецких войск. Завистливые армяне оклеветали его, и донос клеветников имел силу, так что он должен был лишиться жизни. Во избежание смерти он решил потурчиться! Приняв магометанство, он вошел в большое доверие и милость султана и сделался одним из близких к нему и часто находился во дворце.
Гавриил весьма желал вывести дядю своего из этой пропасти, и Господь помог ему. И не только дядю, но с ним и одного священника и еще других нескольких человек потурчившихся он успел возвратить в христианство. Все они втайне снова стали христианами, но еще некоторое время остались на прежних местах служения.
Целый год Гавриил находился в султанском дворце при дяде. Султан заметил его и спросил дядю о нем; потом султан Махмуд лично беседовал с Гавриилом и весьма полюбил его. Находясь во дворце, Гавриил не увлекался роскошною жизнью: его дневною пищею была горсть ячменной крупы, сваренной в воде. Султан знал об этом и также о том, что ежедневно он полагал по 500 поклонов, и говаривал своим приближенным: - Кто научил такого молодого человека так поститься и молиться?
Об этом султане, благодетеле христиан, говорят, что он был потаенный христианин. Старец Хаджи-Георгий так говорил о нем: - Султан Махмуд был втайне христианин! - Большой его заслугой пред христианами было то, что до него нельзя было ни поправить обветшавшего храма, ни вновь построить нового. Он дал до 2000 фирманов на построение новых церквей. После разрушения в 1821 году маленькой часовни в Балуклии, построенной над Живоносным Источником Божией Матери, на месте древнего великолепного храма, султан Махмуд, по ходатайству патриарха Константина 1-го, дозволил христианам возобновить церковь, которая, по недостатку средств, была построена в меньших размерах, при чем известная благотворительница, русская графиня Анна Орлова-Чесминская, пожертвовала большую сумму. Султан Махмуд даже приказал уничтожить магометанское кладбище бывшее на том месте, а могильные камни отдал христианам для постройки. Еще он пожертвовал две большие иконы св. Предтечи, пред которым он благоговел, и отца Предтечи - св. пророка Захарии, и одно серебренное паникадило. Кроме этого он оказал великое благодеяние Иерусалимской патриархии, которая была должна богачам-евреям 36.000 золотых лир. Султан узнал об этом и потребовал к себе все документы этого долга. По рассмотрении он решил, что очень много уплачено процентов, и он уничтожил все эти документы и строго приказал евреям, чтобы впредь не смели упоминать об этом долге.
Видя кругом себя честь и славу суетной мирской жизни и что трудно со всем этим бороться, Гавриил стал молиться Божией Матери, вывести его и указать ему путь спасения. Однажды, будучи за Божественной Литургией в патриаршей церкви, Гавриил со слезами молился пред иконой Божией Матери, что за патриаршей кафедрой мозаичной работы. Когда окончилась литургия он не вышел вместе с другими, а остался еще молиться, желая получить откровение. И Царица Небесная, как рассказывал многим сам старец, услышала его скорбь и молитву: ему показалось что Она сошла к нему с иконы в белом одеянии и спрашивает его: - Чего ты хочешь? - Хочу спастись! ответил Гавриил. Матерь Божия тогда сказала: - Выйдешь из церкви, иди к Фонарным воротам на пристань, где увидишь монаха с которым поедешь на Афон! - Сказав это, Она снова вошла в икону.
Гавриил поспешил на пристань и, действительно, увидал монаха: постный старец, борода седая и длинная. Это был игумен Григорианского монастыря, о. Григорий. Гавриил упал ему в ноги и стал просить его, чтобы взял его с собой на Афон. Игумен смотрит на него и говорит: - Святыми отцами и постановлениями патриархов запрещено принимать на Афон не только мальчиков, но даже в летах, если они без бороды; так что об этом и не говори - на Афоне не быть тебе до совершенных лет! - Выслушав отказ, опечаленный Гавриил рассказал о том, как он видел Божию Матерь и что Она ему сказала, дабы этим убедить старца взять его с собой. Тот задумался, но после краткого недоумения снова говорит: - Нет, я не могу взять тебя!
Все это происходило в присутствии капитана того судна, на котором игумен должен был отправиться на Афон. Видя такое сильное желание молодого человека отправиться на Афон и слыша отказ игумена, капитан сжалился над ним и помог ему исполнить его желание: - Судно скоро пойдет на Афон, - сказал он, - так ты пойди и спрячься в судне, а после, когда выйдем далеко в море, ты откроешься ему, и тогда поневоле возьмет! - Он так и сделал: судно вышло в море, и на нем отправился Гавриил. Не смея показываться старцу во все время плавания, он решил открыться ему только тогда, когда они уже подплывали к Афону. Он подошел к старцу и упал ему в ноги. Игумен промолчал. Гавриил был в недоумении; но одно он держал в уме: - Матерь Божия послала меня на Афон!
Выйдя на берег Св. Горы на пристань Григориата, Гавриил вошел в монастырь. Это было в 1825 году. Сам игумен и здесь не только не хотел принять его, но и на глаза его не допускал. Гавриил стал изливать свою скорбь некоторым из братии, которых тогда было немного. Братия упросили игумена принять юношу, и он согласился. Ему дали послушание на кухне.
По отъезде Гавриила из Константинополя, его дядя возвратился в христианство и скрылся. Переодевшись в бедную одежду, он прибыл в Смирну и здесь приютился при церкви, исполняя должность сторожа и пономаря. Чрез 8 лет покаянной жизни он мирно скончался в Светлое Христово Воскресение.
Не долго Гавриил прожил в Григориате. Он услышал, что есть в скиту Кавсокаливе опытный старец духовник, Неофит Караманлис, соотечественник его, и подвизается в кельи св. великомученика Георгия. Вот он и задумал пойти к нему и проситься в послушники.
Старец Неофит принял его. Так как в то время, по случаю греческого восстания, вся Св. Гора была занята турками, то большая часть монахов оставили Афон и в скиту жили немногие. О. Неофит часто удалялся в пещеру преп. Нифонта, и теперь, желая хоть в главном не нарушать патриарших и отеческих запрещений относительно приема юных и безбрадых, а вместе чтобы сохранить Гавриила от варварства турок, он поселил его в пещере рядом с пещерой преп. Нифонта. Здесь он подвизался ни кем не видимый около четырех лет.
Когда настало мирное время старец о. Неофит купил келью св. Апостолов на Керасях. Тут они жили года 3-4. В это время старцу было видение, после которого он решил принять и установить для себя и учеников своих "устав совершенного постничества" - никогда и ни по каким причинам не употреблять ни сыра, ни яиц, ни молока, ни рыбы, ни масла, ни вина. Всю же не постную провизию бывшую у них старец отправил в Лавру. Потом он купил другую келью св. великомученика Димитрия за 400 левов. Здесь он постриг Гавриила в схиму с именем Георгия. Хотя в омологии кельи о. Георгий был записан за старца, но пока был жив сам старец, он считался хозяином и руководителем.
По закону своей родины о. Георгий не имел права учиться и говорить по-гречески, и знал только по-турецки. Сам старец Неофит выучился греческому языку уже на Афоне. По этой причине о. Георгий долго не мог разговаривать с другими, кроме только старца; почему он был принужден пребывать в почти совершенном молчании. В течение нескольких лет старец Неофит не позволял ему входить внутрь храма, а только в притвор, откуда он и слушал богослужения. Благоговейный и простосердечный о. Георгий был уверен, что старец служит с ангелами, потому и не допускает его входить внутрь. В течение двенадцати лет о. Георгий, по велению старца, ежедневно ходил на верх Афона, кроме лютой зимы, чтобы там заправить лампады пред иконами в маленьком храме Преображения Господня.
Однажды Хаджи-Георгий, по искушению бесов, ушел от старца, тогда бесы стать ублажать его и в виде ангелов как бы восходили на небо и нисходили; при чем Хаджи-Георгий заметил в действиях их какую-то поспешность и торопливость. Они заставляли его поклониться им и обещали даровать ему благодать Св. Духа; но когда Хаджи-Георгий призвал молитвы старца своего, то все это исчезло.
В одно время о. Георгию пришло желание мученичества - желание пламенное и неодолимое. 60 дней он молился Богу все время стоя на ногах, восклоняясь только на посох для краткого отдыха, пищу употреблял раз в неделю приготовляясь к великому подвигу. По окончании шестидесятидневной молитвы, он пошел к великому старцу Илариону грузину испросить его совета и молитвы на подвиг. О. Иларион отвечал: - Я не приял еще от Церкви власти давать советы на подобные вопросы! - но Хаджи-Георгий со слезами просил решить: угодно ли его намерение Богу. Наконец о. Иларион сказал: - Если ты хочешь получить ответ, то иди к старцу о. Венедикту грузину. Придя к кельи, найдешь в таком-то месте в стене веревочный узел, потяни 3 раза, и старец выйдет, подумав, что я пришел. Тогда пади ему в ноги и расскажи ему свое дело и проси наставления, и что он тебе скажет, то и исполняй, ибо это то, что угодно Богу и тебе на пользу! Хаджи-Георгий сделал все указанное, и когда вышел о. Венедикт, он принял его благословение и говорил о своем желании мученичества, ради чего он стоя молился Богу 60 дней. - О. Венедикт, поняв, что он послан о. Иларионом, прежде нежели отвечать о. Георгию по вопросу, начал себя упрекать: - Вот ты, Венедикт, столько лет живешь здесь, но не имеешь таких подвигов, и вот новоначальные превосходят тебя. Когда ты так бдел, чтобы простоять на молитве столько времени? когда ты так постился как этот раб Божий? - Говоря сие, он не столько укорял себя, как вразумлял Хаджи-Георгия, чтобы тот не полагался на эти подвиги и не возмечтал, что он сделал нечто великое. Старец знал, что ни чрезмерный пост ни протяжная молитва не принесут пользы, если они не будут соединены с глубоким смирением и любовью.
Хаджи-Георгий принял эти слова за укор себе и слезно стал просить, чтобы старец решил как ему поступать ибо без совета опытного он не дерзает на такое дело. О. Венедикт отвечал: - Если я и скажу тебе, ты меня не послушаешь, и будешь искать чтобы исполнилось твое желание. Однако, можешь отправиться на мученичество; только совершенного мученичества не получишь, а претерпишь много. Настоящее мученичество придет к тебе само впоследствии на Афоне чрез юную братию, которая соберется к тебе!
Сказанное о. Венедиктом оправдалось в точности: Хаджи-Георгий отправился в турецкий город, и чтобы больше раздражить против себя турок, он начал собирать мальчиков и учить их о Христе и заставлял их делать крестное знамение; тут-то и напали на него турки. Долго и усердно били его и потом прогнали из города. После многих безуспешных попыток ожесточить турок до того, чтобы отрубили ему голову, он должен был возвратиться на Афон без успеха, только избитым и израненным. Так сбылось первое слово о. Венедикта, так потом исполнилось и второе: много ему пришлось претерпеть от своей братии.
(Из записок о. Пантелеймона, около 1870 года несколько раз побывавшего у Хаджи-Георгия): Старец Хаджи-Георгий живет на Керасях в большой ветхой кельи св. великомученика Димитрия, и имеет 30 учеников греков и русских. Он известен всему Афону и почти всем бывающим на Афоне паломникам, в особенности тем из них, которые восходили на вершину горы, так как отсюда, с его кельи, начинается подъем туда. Возвращаясь паки у него побывают, и поэтому все его знают по страннолюбию его, чисто Авраамскому: все кто бы ни пришел кушают безвозмездно, и он не скорбит и не жалеет. Старец имеет и мулов и ими оказывают большую услугу тамошним русским келлиотам. "Хаджи" построил большую мельницу, которая ему была очень дорога, и была причиной больших неприятностей, но за то она принесла великую услугу всем окрестным насельникам. Имеет он небольшое пчеловодство и собственный каюк, на котором привозит из разных мест и свои и других вещи до пристани внизу на море. Средств запасных никогда не имеет, даже часто бывает в долгах; но Господь как бы невидимо посылает ему вознаграждение за его страннолюбие. Ученики его, это сущие ангелы. Старец держит их на пути спасения весьма сурово и строго. Они по преимуществу молодые и он для пользы их и для соблюдения от нескромного взора заходящих к ним, велит им намазываться сажей; и часто можно встретить у него монаха запачканного сажей и грязью, похожего на какого-то черномазого! Лавра, узнав об этом, приказала оставить эту странность, хотя и с доброю целью придуманную старцем. Во избежание у него того же соблазна, все постриженные, ни один не носит длинных волос. Между учениками есть и весьма замечательные, но иеромонах Мина просто святой жизни человек. Он сохраняет к своему старцу такое же послушание, как и новоначальные.
На всякое дело, и вечером, идя спать, все берут у старца благословение и отходят молча по кельям. Самого Хаджи-Георгия нельзя отличить не знающему его не только от какого ученика его, которые всегда грязные и оборванные, но и от простого рабочего: так ведет он себя серо и просто. Келлий у него никто не метет, блох и клопов не выметают, почему только разве крайнее утомление даст возможность заснуть в его кельях.
Они вовсе не употребляют: масло, вино, рыбу, сыр и яйца, а довольствуются самою скудною пищею; труды их изумительно велики. Мне очень понравилось одно из правил старца: не только когда бывает общее послушание, или когда несколько человек вместе работают; но если и двое, то один непременно вслух читает молитву Иисусову во избежание празднословия.
Рукоделие их - иконопись, но большая часть учеников занимаются разными тяжелыми работами. Климат здесь здоровее всех других мест на Афоне, что заметили еще древние языческие писатели, так как все жители бывшего тут города Акроафос жили по долгу. У Хаджи-Георгия же умирают больше молодые и очень часто; все утверждают, что эта преждевременность отхода в вечность от строгого воздержания и чрезмерных трудов. Скорее всех умирают иконописцы. Старец все это видит, но не изменяет своего устава совершенного постничества, хотя не раз просили его о смягчении и по крайней мере дозволить постное масло; но старец не согласился. Просили тогда только о дозволении вина; но и тут старец не сдался. Случалось, что некоторые посетители до того смущали учеников старца жалобами на его непреклонность, что те решались для большего воздействия на него, уходить по нескольку человек, и особенно из иконописцев; но и тогда старец оставался непреклонен.
Возмущение против постного устава, наконец, стало до того общим, что вступилась Лавра, приняв сторону учеников. Тогда старец смирился, но в чем? Ради немощных он завел пчельник, насадил виноградник и не стал продавать крупные орехи, и из толченных орехов делал приправку к вареву, а виноград и мед подают братии в определенные дни.
Хотя из иконописцев только один иеромонах Мина весьма хорошо пишет иконы, но так как они проводят жизнь очень подвижническую, то им стали делать много заказов для России.
По виду старец самый незавиднейший простец и невежда, но в беседе с ним ясно высказывается его мудрость, опытность и глубокая начитанность. Во всякой скорби, во всяком недоумении у него найдется разрешение и утешение.
(Доселе повествование о. Пантелеймона).
Однажды бес, заклятый старцем Хаджи-Георгием в од-ном человеке, сказал ему, что ни о чем столь не тщится, как о том дабы разорвать связь послушания старца с учеником, и что тогда уже в его власти будет ученик; но бес очень не охотно это говорил понуждаемый силою Христовою.
Когда сам Хаджи-Георгий стал руководителем других, то ему было откровение - около послушных иноков стоял Ангел и внушал им все полезное и возбуждал их и укреплял в молитве; а ослушников бес поучал на все противное, спутывая их мысли.
Однажды к Хаджи-Георгию приведен был выкрещенный турок бесноватый, который по молитвам старца избавлен был от беса и стал говорить по-гречески не учившись. Прожил он у старца подвижнически 3 года, и пред кончиною сподобился явления Господа.
По смерти старца Неофита Караманлис в 1860 году, о. Хаджи-Георгий стал старцем и до 1873 года он подвизался на Керасях со своими собратьями и учениками.
О. Георгий привлек к себе весьма многих учеников - все бедные, убогие и больные имели радушный приют у старца, все к нему имели доступ, так как двери убогой его кельи ни днем, ни ночью не запирались; всякий желающий прямо шел к нему и объяснял ему свои нужды, свои скорби и помыслы. За больными сам старец ухаживал, это был для всех нуждающихся родной отец. Сами турки называли его "бизим баба" - т.е. наш отец! Много было известных старцу и таких пустынников, которых другие не знали; он снабжал их самым необходимым.
Если кто, бывало, заболеет из его братства, то обыкновенными лекарствами никогда не лечили, а часто приобщали Святых Таин. В случае большого изнеможения совершали над ним таинство елеосвящения; когда же становилось заметно, что приближается к смерти, а в схиму еще не пострижен, то немедленно постригали и усугубляли за него молитвы. Старец Хаджи-Георгий более ста человек своих учеников похоронил своими руками в разных местах Афона, и большею частью русских и молодых, не выносивших, при усердных подвигах, перемены климата на Афоне.
Некоторые, конечно, нарушали постный устав старца, но таковые, если не раскаялись и не имели желания оставить допущенных себе послаблений, то или сами уходили, или же сам старец советовал таким и благословлял искать себе места, где полегче им будет: - Иди туда, - говаривал старец, - где все предлагается, а не навлекай на себя проклятие тайноядением! - В Номоканоне св. Василия Вел. сказано: - Иже разоряет устав духовного отца своего, проклят да будет и при животе и по смерти!
Те же, которые не ради немощи, а по прихоти чревоугодия уходили от старца, пред кончиною сознавали, что они потеряли через то, и много скорбели, что малым временным успокоением они лишали себя великих благ. Так случилось с монахом Михаилом: он заболел и долго не нарушал постничества, но, наконец, не вытерпел и стал употреблять всякую пищу и еще захотел лечиться. Старец не благословил. Тот не послушал и отправился в Смирну и там лег в больницу, где первым долгом дали ему мясной бульон. Пролежал он там несколько месяцев, а болезнь не только не уменьшалась, но все более увеличивалась, и наконец он почувствовал близость исхода. Теперь на грани жизни он познал свою ошибку и преслушание, и стал он плакать и призывать своего старца на помощь. Плачу его многие сочувствовали и спрашивали - кого он призывает? И узнали, что он афонский монах и зовет своего духовного отца. Это предсмертное раскаяние очень подействовало на некоторых, так что со временем они оставили мир и уехали на Афон. Они и рассказывали об этом.
Другой монах, Христофор, в течение пяти лет исполняя в точности святое послушание старцу в совершенном отсечении пред ним своей воли, напоследок, почувствовав упадок сил, осмелился обратиться к старцу с такой просьбой: - Отче, отпусти меня! - Старец ответил: - Ты мне мало служил и просишь отпустить тебя?
Простосердечный Христофор отвечал: - Мало, да, а в совершенном послушании за 5 лет я тебе ни в одном слове не прекословил: так покуда ты жив, отпусти меня, а то когда помрешь, то без тебя я все это могу потерять.
Старец, помолившись Богу, велел ему быть готовым через несколько дней. Проходят дни, Христофор напоминает, что осталось уже не много. Совершили всенощное бдение, затем особоровали его и приобщили Св. Таин. Наконец приходят за душою его ангелы Божии; тогда он говорит собравшейся вокруг его братии: - За мной пришли, простите меня! - Простились с ним братия, а потом и старец благословил его со словами: - Иди ко Господу и молись там о нас! - и он в мире предал дух свой. Так почил блаженный юноша Христофор.
Однажды, старцу Хаджи-Георгию было видение Богоматери; по правую Ее сторону стоял в виде воинов лик Ангельский, а по левую - бесы в виде турецких солдат, и к Ней на суд приводили нерадиво живущих на Афоне монахов. Она сказала: - Я не терплю, чтобы такие нерадивые жили в Моем Жребии, и повелела туркам избивать их, а по убиении тела их бросали на воздух.
Случалось, конечно, что некоторые неопытные противоречили и грубили старцу, но такие скоро или заболевали, или впадали в иные какие-нибудь скорби. А если некоторые совсем выходили из границ терпимого, то не долго продолжалась их жизнь. Которые же не хотели более оставаться у старца по каким бы то ни было причинам, то старец не стеснял и не удерживал, а только говорил: - Если ты у меня будешь жить и окончишь жизнь, спасешься: я ручаюсь пред Богом; а если уйдешь - я не отвечаю!
Многие из учеников Хаджи-Георгия жили отдельно в разных местах в малых калибках в совершенной бедности, не имея часто и дневного пропитания. Однажды за великий пост он постриг в схиму таких бедняков 35 человек, снабдив их для этого и своею одеждою. Старец имел большую веру в Бога, полученную им после многих скорбей и лишений; сам входил часто в долги, а всех приходящих бедных всегда старался по возможности всем необходимым удовлетворить.
Один из учеников старца - Паисий, сын богатого купца, пришедший к Хаджи-Георгию в юных летах, в самом начале подвергнут был жестокому искушению - как только он пришел, то старец его прогнал, и Паисий целую неделю провел на холоде, ожидая милости от старца. Прожив несколько лет у старца он смутился и хотел возвратиться в мир, но старец о нем усердно молился Божией Матери и сподобился видеть св. Ангелов, возносивших его молитву Божией Матери, написанную на хартии, и Царица Небесная даровала Хаджи-Георгию Паисия. Тот провел потом 6 лет в подвигах и совершенном послушании и молчании, и при кончине сподобился видеть Господа.
Сей Паисий имел уговор со старцем, что он прежде его умрет. Однажды старец смертельно заболел. Душу его уже несли ангелы на небо, и он видел неизреченной красоты райские селения, и видел он, что Ангел, несший его душу имел спор с Паисием, который говорил, что он со старцем условился, дабы прежде ему умереть, - и превозмог Паисий. Старец был возвращен к жизни, и, очнувшись, увидел вокруг себя плачущих учеников.
Однажды, когда старец Хаджи-Георгий занимался рукоделием, нечаянно он проглотил большую иглу. Имея веру к св. мученику Мине, он обратился к нему с молитвою, и святой предстал пред ним, спустил руку в его гортань, и извлек иглу.
Инок Исаакий, сподобившийся принять священный сан, жил у старца 25 лет очень хорошо. Великое он имел усердие к молитве, и в ночное время он всю псалтирь выучил наизусть. Но потом, по действию вражескому, он сталь кое-что приобретать тайно от старца и хранить под замком в своей кельи, за что по попущению Божию был поражен бесами замертво. Тогда старец взял св. воду, окропил его крестообразно, и Исаакий пришел в себя и бросился старцу в ноги, прося его избавить и взять все что он тайно хранил у себя. Прожив богоугодно, при кончине он сподобился ангельского явления.
Однажды старцу Хаджи-Георгию явился св. Николай-чудотворец, который сказал ему: - Я в среды и в пятницы не сосал сосцев матери, а ныне в России не соблюдают посты, за что их постигают многие беды и напасти. Я много русским помогаю, но живут они плохо.
В 1870 году старец Хаджи-Георгий стал скорбеть, не видя в послушниках своих той строгой жизни, которую сам проводил и того совершенного послушания, которое имел он к своему старцу, и пришел к нему помысел оставить свое убежище и стать юродивым Христа ради. В этом размышлении душа его Ангелом была восхищена на небо, и видел он там райские селения. Водивший его Ангел подходил с ним к многим прекрасным палатам как бы желая войти в оные, но на стук их в дверь им отвечали, что это место упокоения такого-то святого, причем он слышал имена великих святых, и думал со страхом: - Мне ли убогому, нищему обитать в таких великолепных дворцах? Так обходя райские селения, уготованные святым, он пришел к одному прекрасному дворцу, и когда отворили дверь в него, то он увидел там своих учеников, и возрадовался. Видел он тут и место уготованное для него и места учеников своих, находившихся еще в живых. Потом, следуя далее, увидел он места, уготованные братиям разных монастырей афонских. Утешившись таковым видением старец не захотел уже идти юродствовать.
В годы перед русско-турецкой войной возникли большие неприятности в русском монастыре св. великомученика Пантелеймона между русскими и греками. Русские старцы - духовник о. Иероним и архимандрит Макарий попросили старца Хаджи-Георгия придти в монастырь и быть посредником между ними и водворить мир. Старец с любовью пришел и целых 2 месяца провел там, всеусердно стараясь о примирении. Наконец, не видя успеха, упомянутые старцы просили о. Георгия помолиться и просить открыть: угодно ли, и есть ли на то воля Божия, чтобы отделиться русским от греков? Старец за послушание исполнил просьбу, и было ему откровение во сне: видел он, что посреди соборного храма св. Пантелеймона стоит эконом монастыря и пред ним большой чан соленых маслин, которые он раздает - одну чашку русским и другую грекам. Когда старец рассказал это русским старцам и прочим из старшей братии, то из этого все заключили, что на разделение нет благословения Божия.
Всех желающих он постригал в монашество и по большей части прямо в схиму, основываясь на том, что преп. Пахомию быль показан Ангелом один образ монашества. До 1870 года старец Хаджи-Георгий имел учениками почти исключительно одних греков. В этом году приехал из России для поклонения послушник Сергиевой пустыни Петр Гвоздев, уроженец Петергофского уезда. Остановившись в Руссике, он хотел было тут оставаться на жительство, но старцы почему-то не приняли его, а предложили походить по Горе и поприсмотреться к жизни святогорцев.
В это время жил на Керасях болезненный старец молдаванин о. Феофан, имевший у себя ученика, монаха Виссариона, хорошо знавшего по-русски и по-гречески, и ему известны были многие пустынные старцы. В упомянутое время один паломник выпросил его у старца в проводники и переводчики, и хотя старец согласился, но сам остался без необходимого помощника. Вот на эту-то пору подоспел к нему Петр Гвоздев, и он соизволил остаться послужить старцу. Однажды старец узнал, что живший на кельи Покрова старец о. Макарий русский чем-то заболел, и он послал к нему Петра помочь ему. О. Макарий лежал на постели. Когда же наступило время трапезы, неопытный послушник, заметив там много зеленой травы и, вычитав из житий святых, что преподобные пустынники питались травою, вздумал и сам отведать святого этого кушанья. Итак, нарвал он первой попавшейся под руки травы, сварил и сел покушать, воображая себя чем-то великим. Но лишь проглотил он несколько ложек, как вся внутренность его возмутилась: окно показалось дверью, а у дверей будто какое-то страшилище! он перепугался, бросился в окно, перебив стекла и пустился бежать, да как раз угодил в глубокую и крутую пропасть... Как он летел вниз он, конечно, не помнил; но удивительно то, что он не чувствовал уда-ров о уступы скалы и не только не расшибся до смерти, но не получил особого увечья, а только повредил ноги, и остался хромым!
Высоко на горе живший русский монах о. Павел заметил в глубине пропасти человека и пошел уведомить об этом о. Макария; а тот не знал куда девался его прислужник. Когда же увидали на столе помянутое варево, тогда поняли кто там в пропасти. Отправившись вниз подняли Петра и на руках обходом далеко через скит Кавсокалив принесли к Хаджи-Георгию. Опытный старец немедленно дал ему выпить один за другим 3 стакана теплого оливкового масла и этим затушил внутренний огонь от разлившегося яда. Несмотря на это больной сильно ослабел. Старец распорядился совершить над ним елеосвящение, а потом, не видя улучшения, с дозволения старца Феофана, постриг его в схиму с именем Парфения. Вскоре по пострижении молодой тридцатилетний монах стал поправляться и совершенно выздоровел, оставшись только с поврежденными ногами. Это было весною 1871 года.
Таким образом о. Парфений нечаянно сделался учеником о. Хаджи-Георгия. Будучи человеком торговым, он имел множество знакомых, и имея от природы предприимчивый характер немедленно оповестил всех о своем постриге, о дивных подвигах и прозорливости своего старца, что и послужило начальною причиною многих тяжких скорбей и испытаний для о. Георгия, и повлияло на перемену остальной жизни его. Потекли к ним жертвы обильной струей, и с этого времени стали приходить и проситься к старцу многие русские. О. Парфений сделался усердным посредником между старцем и приходящими, а старец всех принимал только с непременным условием совершенного постничества. Русские на все соглашались, только бы сделаться учениками такого старца. Таким образом в течение всего трех лет здесь собралось весьма порядочное греко-русское братство. В 1873 году старец заблагорассудил оставить желающих из греческого братства на Керасях, а с остальными переселился на другое место. Сначала они поселились в пределах Григориатского монастыря вблизи его. Им указали место, где они могли построить помещение для жилья и церковь. Место это высоко на горе с церковью св. Архидиакона Стефана. В благодарность за это Хаджи-Георгий и Парфений построили для монастыря на огороде церковь св. Апостола Иоанна Богослова.
На новом месте жительства они построили большой братский корпус и вместо старой маленькой церкви воздвигли при содействии петербургского купца Александра. Здесь прожили всего года 3 и принуждены были удалиться в другое место. Тогдашние старцы Руссика предложили им келью тоже во имя св. Стефана в пределах Карей. Петербургский купец Ефрем Сивохин прислал им для внесения в монастырь за эту келью 6000 рублей. При переходе сюда у них было всего 12 человек русских учеников. Неугомонный о. Парфений не мог сидеть без дела: братство росло, завелись постройки, мастерские, приемы поклонников, снабжение их и благодетелей в России иконами, маслами и разными рукоделиями пустынников. Братство возросло до 50 человек. Одному из учеников, иеромонаху Антонию с молодым сыном его и с 12-ю пожелавшими удалиться с ними, была куплена большая келья св. Николая "Белозерка", куда они переселились с благословением старца, который выдал им 3000 рублей, из хранившихся в Руссике.
В 1883 году начавшиеся неприятности вынудили о. Парфения оставить и эту келью и даже Св. Гору и удалиться в Константинополь. С ним вместе отправился и старец и некоторые из его учеников. Там они взяли в аренду один запустевший монастырь св. Пантелеймона и священномученика Ермолая, где они прожили до кончины старца Хаджи-Георгия.
Целый год старец был болен ногами и не мог ходить, но врачей не просил и лекарств не принимал, свой постнический устав не оставлял и до самой кончины был в здравом уме и полной памяти. Всех приходящих утешал на сколько мог. Предчувствуя близость перехода в иной мир, он за два дня до смерти сказал братии следующее: все вижу во сне свой богатый магазин наполненный разными дорогими вещами, которые всем раздаю бесплатно в благословение, и, сколько ни раздаю, вещей не убавляется. Наконец, утрудившись раздавать, сказал Господу: - Когда же я все это раздам и покончу? и вдруг увидел свой магазин опустевшим и ничего нет в нем, кроме своей рясы!
Завещал он похоронить себя в Балуклии, при церкви Живоносного Источника Божией Матери, в могиле своего родного брата, Анастасия, скончавшегося за 2 года до прибытия его в Константинополь.
Незадолго до кончины старца пришли к нему 2 важные личности с просьбой: уделить им на школы и другие заведения, предполагая, что у старца много денег. - Старец, указав рукой на небо, сказал им: - Банк мой там, а здесь у меня нет денег, но еще есть за мной долг 400 лир, который с меня требуют заимодавцы! Накануне кончины с вечера изнемогавшего старца приобщили Св. Таин, и также в самый день и час его смерти. Преподав всем предстоящим ученикам своим прощение и благословение, старец Хаджи-Георгий в мире предал дух свой Господу. Это было 17 декабря 1886 года.
Патриарх Иоаким 4-й распорядился совершить отпевание уважаемого старца в великой патриаршей церкви самым торжественным образом, возложив это на Виссариона, епископа Даррахийского. Всего духовенства при погребении старца участвовало до 40 человек. В погребальном шествии участвовало множество народа, а впереди всех шли мальчики и девочки, воспитанники школ и приютов, которым старец много благотворил.